В то время как православная церковь фактически «законсервировалась» в III в., запретив новшества и отказавшись от претензий на роль государства, римско-католическая церковь, напротив, стремилась обрести мощь и влияние государственной власти. Одновременно с наступлением и укреплением османов, согласно постановлению Флорентийского собора от 1439 г., Св. Престол начинает вести религиозное наступление против сербских «схизматиков». Курс на расширение римо-католицизма на Балканах был провозглашен в булле папы Николая V «Piis fidelibus votis» (1453), по которой основывалась Иллирийская коллегия св. Иеронима, готовившая католических миссионеров для Балканского полуострова. Св. Иероним считался «патроном Иллирии», создателем иллирийской литературы. Папа Урбан VIII обновил Иллирийскую коллегию («Сollegium Illyricae iuventutis in civitate Lauretana») и передал ее иезуитам. В 1656 г. Св. престол определил, какие именно «питомцы» могут воспитываться, т.е. какие территории для Св. Престола являются иллирийскими: Хорватия, Славония, Далмация и Босния и Герцеговина[1].
После создания ордена иезуитов в 1540 г. и Тридентского собора 1545-1563 гг., когда римско-католическая церковь получила современную доктрину в виде контроля верующих со стороны монашеских орденов, миссия Св. Престоал обрела глобальное измерение. Первоначально на Балканском пространстве самыми неутомимыми проповедниками были францисканцы, однако «пальму первенства» начали перехватывать иезуиты. В 1559 г. орден в Дубровнике основывает свой монастырь, в 1604 г. – в Загребе (1604 г.). Католическая церковь на пространстве Далмации и Боснии и Герцеговины издает книги на сербской кириллице.
Сабор Банской Хорватии в 1604 г. принял закон (ратифицированный императором в 1608 г.) о том, что римо-католицизм является единственно возможным вероисповеданием хорватского народа. Иезуиты в 1606 г. открыли в Градеце свою первую гимназию, а затем были основаны Дубровницкая, Риекская, Вараждинская и Пожегская иезуитские коллегии. Деятельность членов Общества Иисуса проходила в основном в двух направлениях, охватывая сферу просвещения и образования (основание религиозных учебных заведений – гимназий и духовных семинарий) и церковно-организационную (создание ряда организаций – братств, конгрегаций и т.п.)[2].
Папа Григорий XV, осознающий, что слишком большое количество католиков обращаются в протестантизм, в 1622 г. издал буллу «Inscrutabili», провозгласившую создание Конгрегации пропаганды веры (Congregatione de Propaganda Fide) как одного из наиболее влиятельных отделов Римской курии. С одной стороны, протестантизм стал мотивом создания Конгрегации. С другой – папа фактически признал, что целью является «распространение нашей веры для всего мира». Относительно не только протестантов, но всех некатоликов булла выражала надежду, что «…эти несчастные овцы оставят свои еретические скитания по злым пастбищам и питье смертоносных, чумных вод, вместо этого они обратятся к пастбищу истинной веры, где смогут почерпнуть полезные знания и прийти к источнику живительной воды»[3]. Булла закрепила распространение веры и формализовала две основные миссионерские цели: вернуть католиков, перешедших в протестантизм, и привести их в церковь, а также тех, кто «никогда не знал Святой Католической церкви». Преследуя эти две главные цели, папа римский не только придал новый импульс Контрреформации, но и превратил тогда вполне нейтральный термин «пропаганда» в нечто близкое его современному значению – активное (экспансионистское) распространение определенных идей среди тех, кто либо отошел от них, либо связан с противоположной истиной. Более того, язык буллы радикально отходит от метафоры добра, приводя рассказ о видении Петра из Деяний, в котором Петру велят съесть животных, которых ему показывают, даже несмотря на то, что они якобы нечисты – «Surge Petre, occide, et manduca» («Восстань, Петр, убей и поглоти») как символ «непонимания Христа», «непонимания» настолько серьезного, что «заблудший должен быть принесен в жертву и съеден». Папская булла утверждает крайне важный момент – обратиться к прошлому, «нашим предшественникам», которые были «бдительными пастырями и посвятили себя сбору урожая душ», чтобы проецировать будущее на тех, кто следует «за нами». Таким образом «пропаганда» приобретает вневременное качество[4]. Практическим результатом буллы «Inscrutabili» стало то, что под угрозой переведения в унию оказалось прежде всего население сербских земель австрийской монархии. Переход на церковную унию для Венгерской короны означало открытие пути для его мадьяризации.
Нетерпимость со стороны папского престола в отношении других конфессий Европы стала главным барьером, разделившим этнические идентичности. Крупнейший современный сербский историк М.Экмечич указывал, что «неточным является теория, что разные церкви отделили сербов от единородных хорватов. Церкви разделили только сербов»[5]. Религиозный раскол на восточное и западное христианство определяет поведение верующих православной и римско-католической церкви. Религиозная нетерпимость как отражение церковного раскола и, соответственно, разлома в менталитете, начала накладывать все более глубокий и сильный отпечаток на развитие сербов и хорватов. Так именно религия становится истинным водоразделом наций. Римско-католическая церковь на территории Австрийской, а затем и дуалистической Австро-Венгерской монархии, являлась несравнимо более организованной и обладающей ресурсами (учебные заведения, типографии, ордена, финансы, помощь государственной системы и пр.). За австрийскими войсками, фигурально выражаясь, как духовное войско, следовали иезуиты также со всеми имеющимися у них в наличии ресурсами. Австрийская империя, принимая эстафету у Польши и Венгрии по защите Европы от османских набегов, присваивает себе титул «апостолической империи» – хранителя римско-католической церкви.
Пребывание сербских земель под властью Турции представляет собой и период формирования римско-католической программы для сербов[6]. Цель «пропаганды» заключалась в пресечении источника силы, которую сербы черпали в своем прошлом и православной духовности, чтобы из единого сербского народа создать несколько славянских племен, которые своей духовной опорой на разные стороны прервут преемственность сербской культурной и духовной традиции. Ориентация на Св. Престол и разрыв сербов с духовной и культурной традицией позволит сформировать «контрнарод» – хорватов, единственную национальность, которую римская церковь будет «терпеть» на Балканах. О переводе в католицизм с последующей хорватизацией свидетельствуют доклады римских епископов в Ватикан. Так, Загребский епископ Бенедикт Винкович (1639) относительно перехода сербов в римо-католицизм сообщает следующее: «…Прежде всего необходимо, чтобы сербы… остались в своем обряде. А когда они освободятся от своих заблуждений и схизмы, и когда бы познакомятся со службой Божьей, то постепенно освободятся и от греческого обряда. Так сделано в Истрии, Пивке и Красе, как и в Сеньском диоцезе, в Лике и Драге Винодольской, где сербы, среди которых царили схожие заблуждения и обычаи, заслугой добрых католических пастырей до настоящего времени сохраняют римские обряды, которые приняли, и более себя сербами не называют, а называют хорватами…»[7]. Так по сути было положено начало формированию хорватской государственной идеи, в отсутствие государственных границ базирующейся на противопоставлении сербской историко-государственной традиции, сербскому этническому и религиозному самосознанию.
Белградский мир 1739 г. стал поворотным пунктом, когда австро-турецкая граница окончательно стабилизировалась и в неизменном виде сохранялась почти два столетия, вплоть до Первой мировой войны[8]. Для обозначения сербов монархии Габсбургов австрийские власти в административно-правовой практике использовали название «иллиры» или «иллирийская нация». В целом положение сербов в монархии Габсбургов, несмотря на приобретенные привилегии, не было безоблачным, а политика Австрии в их отношении отличалась неуклонным стремлением права сербов сокращать. Одновременно с оформлением статус-кво с турецким оккупационным правительством римско-католическая церковь воспользовалась слабостью положения сербов вне контроля Порты, чтобы нанести удар по сербской духовной и культурной традиции, прокладывая тем самым путь к изменению историко-цивилизационного кода сербов. В связи с этим «хорватская национально-государственная идея» – это прежде всего идея религиозная, неразрывно связанная с римско-католической церковью, Св. Престолом, с геополитическими устремлениями Ватикана.
До вторжения австрийских войск в Сербии практически не было католического населения. После установления австрийского протектората венские власти начали колонизацию сербских земель немцами-римокатоликами. Последним предоставлялись значительные земельные владения, на первые три года они освобождались от всех видов налогов и податей, а в дальнейшем платили три четверти. Влияние римокатолицизма поступательно расширялось: в 1673 г. император Леопольд I разрешил содержать членов униатских орденов в монастырях Славонии. После того, как в 1687 г. Бараня была очищена от османов, иезуиты активизировали свою деятельность по переводу сербов в римокатолицизм. По данным иезуита Пренталера, численность окатоличенных сербов составила 15 000 человек[9]. Особенно активно по распространению униатства действовал Й.Раич, игумен монастыря в Ораховице. После смерти Раича его наследником в 1694 г. стал П.Любобратич, именно его папа назначил Сремским епископом и доверил ему осуществление задачи «ликвидировать православную веру в Среме». Давление католической иерархии вызвало восстание 7 тыс. сербов, вставших на защиту своей веры[10].
Белград между 1718 и 1739 гг. стал практически католическим городом, даже старейшая мусульманская Байракли-джамия была превращена в католический храм. Католическая пропаганда расцвела буйным цветом: особые привилегии получили иезуиты. Однако беспрепятственно действовали и другие католические ордена: францисканцы, тринитарии, капуцины, бенедиктинцы, католическая епископия была сформирована в Смедерево, однако епископ практически постоянно пребывал в Белграде. В 1726 г. стали открываться народные школы, но преподавателями в них в основном становились иезуиты. Уже тогда отчетливо просматривалось стремление монархии превратить сербов в «католический мост» продвижения на Восток. После австро-турецкой войны 1788-1791 гг. Белград был возвращен Турции, а Сербия была разорена и опустошена[11].
В монархии Габсбургов римско-католическая церковь основывала католические типографии, печатала православные богословские книги с изложением римско-католического учения и раздавала их православному духовенству, вводила запреты на распространение богословских книг из России, оказывала давление на руководство сербской православной церкви с целью проведения переговоров о заключении унии и т.п.[12] Католические прелаты, в частности, применяли особый прием для перевода православных в католицизм: сооружение «алтарей любви» – это означало воздвижение в православных церквах католических алтарей, перед которыми проводились совместные службы. Православные, в юрисдикции которых оставался храм, лишались его самобытного и неприкосновенного внутреннего устройства, на нем ставилась печать принадлежности к Св. Престолу. Однако нет свидетельств о сооружении подобных алтарей в католических храмах[13]. Земли сербских священников подлежали значительному налогообложению. В сербских селах, оставшихся без священников, католическое духовенство исполняло требы вместо них. Зачастую у тех православных, кто отказывался принимать унию, имущество отнималось, тем, кто соглашался – конфискованное возвращалось[14].
Так политика прозелитизма римско-католической церкви заложила фундамент межрелигиозной нетерпимости.
Следующей за прозелитической фазой развития хорватского этногенеза стала светская, политическая, форма в виде движения иллиризма (Иллирийское движение).
Представители движения иллиризима в историографии также получили романтическое наименование «национальных будителей». Однако, поскольку хорватская национальная идентичность в средних веках и в значительную часть Нового времени была неизвестна, то более уместных представляется термин «разработчики». В фокусе их внимания оказались более чем прагматическо-прикладные вопросы: формирование национальной идентичности и определение «ее территории» (поскольку народ не может быть без территории). Банская Хорватия на протяжении практически целого XIX в. существовала в виде трех жупаний (временами в качестве четвертой присоединялась Северинская жупания), в административно отделенной от Банской Хорватии Славонии хорватская идентичность не фиксировалась, в Военной Крайне не существовало условий для появления хорватских этнических элементов. Поскольку римско-католического прозелитизма, спорадических исторических фальсификатов и «расширенно-размытой трактовки» географического понятия «Хорватия» было недостаточно, началась фаза глубинного проектного инженеринга.
В рамках римско-католической парадигмы появляются «светские разработчики» (представители орденов РКЦ, но деятельность которых касалась, помимо прочего, социально-политической сферы), самыми первыми из которых в начале XVII в. стали францисканец Рафаэл Левакович и немец по происхождению Паулюс (Павао) Риттер Витезович.Именно Риттеру принадлежит авторство в идентификации иллирийского названия со славянским, а славянское – с хорватским.
В XVII в. начались коренные трансформации. В 1625 г. иезуит Бартол Кашич (1575-1650), сам говоривший на чакавском диалекте сербского языка, начал отстаивать штокавский диалект. Кашич получил образование в иезуитском Иллирийском колледже в Лорето, был основателем первой резиденции иезуитов в Дубровнике, в качестве католического миссионера от Конгрегации пропаганды веры работал в Белграде, Смедерево, Осиеке и т.д., перевел Святое писание на «иллирийский язык»[15]. Другой иезуит, Юрай Хабделич (1609-1678), создал, как его называют хорватские лингвисты XIX и XX вв., «первый хорватский словарь», однако название его работы не содержит понятия «хорватский» («Dictionar ili rechi slovenske…»), и здесь мы видим, как в иезуитском дискурсе переплетается одно и то же явление – иллирийский-славянский-сербский язык. Но не хорватский.
За пионерами-иезуитами последовали францисканцы. Рафаэл Левакович (1597(?)-1649) в Риме служил корректором и редактором церковных изданий для глаголяшей, с 1626 г. он преданно служил Конгрегации пропаганды веры. В качестве посланника Ватикана пребывал в Хорватии, Венгрии, Германии, Польше, России, Болгарии, Валахии, был Охридским архиепископом. Его главным трудом является полемичная брошюра с говорящим названием «Об уничтожении схизмы и объединении схизматиков с Римской церковью» (Schismatis destructio adreducendos et uniendos cum Romano Pontifice Schismaticos), а сам он, по определению сербского историка Н.Жутича, ревностно трудился над созданием исторических фальсификатов, включая «Летопись попа Дуклянина» и «Historije Salonitana» Фомы Архидьякона, утверждая в своих трудах «заблуждения об автохтонности хорватов и их идентичности с иллирийцами», трудах, которые «становятся древними и неприкосновенными историческими источниками, ими, в свою очередь, руководствуются другие римо-католические историки и писатели, такие, как «отец хорватской истории» Иван Лучич, историк Томо Ковачевич, содействующий появлению очередного ватиканского фальсификата «Illyricum sacrum», историк Бальтазар Крчелич (1715-1778), Йозеф Асемани (1687-1768), Задарский архиепископ Матей Караман (1700-1771), историки иезуит Д.Фарлати (1690-1773) и Г.Колети, авторы церковной истории Иллирика[16]. По утверждению Н.Жутича, указанные работы «не могут получить никакой научной оценки, они сводятся к уровню неоригинальных компиляций»[17].
Одной из наиболее значимых вех в соединении римско-католического фундаментализма и объединительной славянской идеологии стала деятельность Юрая Крижанича (1618-1683).
Семья Крижанича происходила из сербской Краины (р. Уна, округ Неблюх), родился он в с. Липник (Верхнее Покупле, центр современной Хорватии). Псевдоним себе Ю. Крижанич взял характерный – «Срблянин». В 1636 г. Крижанич закончил иезуитскую гимназию в Загребе, затем – университет в Граце (изучал философию), после чего продолжил обучение в Болонье и Риме (теология), во время обучения в Греческой коллегии его наставником был основоположник, по определению Жутича, «римокатолического иллиризма» Рафаэл Левакович, с которым Крижанич обнаружил духовное родство[18]. Далее Юрай Крижанич стал членом Иллирийской коллегии Св. Иеронима. В своем «Меморандуме» (1641), направленном в Конгрегацию пропаганды веры, Крижанич просил позволить ему отправиться на миссионерскую работу в Россию, выражая убеждение, что подготовит общество и российского царя для заключения унии с Римом. В 1642 г. он в качестве каноника отправился в Смоленск, который в то время принадлежал Польше[19]. В 1647 г. Крижанич в первый раз приехал в Россию, где пробыл два месяца, затем посетил Вену, Амстердам, Лондон, Париж и др. города, после чего вернулся в Рим, однако в 1658 г. снова прибыл в Москву и был принят на русскую службу, приступив к разработке русской грамматики.
Главной мыслью Крижанича было языковое и этническое единства славян на основе духовно-культурного единства – церковной унии. Славяне должны объединиться под мирской властью московского царя (поскольку Россия является единственным независимым славянским государством) и церковной короной римского папы. В России, приведенной к унии, он видел центр борьбы за политическое освобождение славян и образец для создания единого литературного языка[20]. Историк литературы Йосип Бадалич полагает, что «иллирийские и всеславянские настроения» Крижанича происходили «из студенческих лет в иезуитском колледже Загреба»[21]. В этническом аспекте Крижанич в дискуссии, развернувшейся в середине XVII в. по поводу Иллирийской Коллегии св. Иеронима в Риме, поддержал тех общественно-политических деятелей, происходивших из Далмации и Банской Хорватии, которые под иллирийским названием подразумевали Банскую Хорватию, Славонию, Далмацию и Боснию, а также словенские земли как хорватскую этническую и государственно-правовую территорию. Со своими проектами он в 1659 г. выступил в Москве, за что в 1661 г. и был сослан в Сибирь, чтобы «остудить горячую голову» от униатских и проримских устремлений, которые в том числе являлись причиной тяжелых русско-польских войн. В 1676 г. Крижанич вернулся, но вскоре уехал из России совсем, путешествовал, пока в 1678 г. не оказался в Польше, где присоединился к доминиканцам, а затем – к армии Яна Собесского, вместе с которым воевал против турок и в 1683 г. сложил голову при турецкой осаде Вены. Однако в Банской Хорватии Юрай Крижанич оставался неизвестной фигурой вплоть до начала ХХ в., когда братья Радич ввели его идеи в политический оборот, а затем хорватская историография придала им значение, которого они в действительности не имели[22]. Итак, для Юрая Крижанича «Хорватия являлась частью Иллирии; Хорватия была географической областью, а Иллирия – национальной идеей»[23]. Крижанича и более позднего борца за югославянское объединение под скипетром римского папы, Джаковского епископа Йосипа Юрая Штроссмайера, роднили приверженность католицизму и западной культуре с одной стороны, и непоколебимая вера в Россию и славянство, с другой. Так и Крижанич и Штроссмайер отстаивали идею «примирения Запада и Востока», православия и католицизма, что вызывало непонимание как с той, так и с другой стороны[24]. Основной вклад в появление термина Великая Хорватия, диалектичный синтез двух концепций – стремление к объединению славянских народов с приведением их под власть римского папы внес Паулюс (Павао) Риттер Витезович (1632-1713). Он родился в г. Сене (где распространен чакавский диалект), по происхождению из семьи эльзасских немцев. Паулюс Риттер закончил иезуитскую гимназию в Загребе (в котором говорили на кайкавском диалекте), а затем Коллегию св. Иеронима. Он создал без преувеличения эпохальный, несмотря на небольшой объем (всего 32 страницы, из них 8 занимало введение) для хорватской национальной идеологии труд «Croatia rediviva; regnante Leopoldo magno caesare» (Возрожденная Хорватия, 1700 г.), посвященная «Божественному Леопольду Великому, царю римскому, величественному вовеки»[25]. Однако более точным представляется перевод как «Реконструированная Хорватия». В этом труде на основе избирательно и весьма творчески цитируемых хронистов (Константина Багрянородного, Фомы Сплитского и др.)[26] без толики сомнений Риттер провозгласил всех славян хорватами. Хорваты, в свою очередь, по Витезовичу, создали «пять Хорватий» от Триглава до Черного моря: две «великие балканские» Хорватии − Croatia Alba (Белая Хорватия, от Юлийских Альп до реки Дрина) и Croatia Rubea (Красная Хорватия, от реки Дрина до Черного моря). Белая Хорватия была более «великой» и разделилась на четыре «невеликих» Хорватии: Croatia Alpestris (Словения), Croatia Maritima (Далмация, Черногория, Герцеговина и южная часть Боснии), Croatia Mediterranea (Северная и центральная части Боснии) и Croatia Interamnia (Славония и Срем). В своем следующем труде «Стематография» (1701) Риттер распространяет хорватское историческое наследие почти на все Балканы. Культурно-политические новации Риттером, усиленные его личным авторитетом, привели к тому, что этнонимы «хорватский», «славянский» и «иллирийский» стали синонимами[27]. Читая Витезовича, отмечает сербский историк В.Сотирович, «можно прийти к выводу, что нет ни более крупного народа, ни более крупных исторических провинций во всей истории Старого континента. Французы, немцы, итальянцы, англичане – им однозначно просто нечего делать рядом с таким великим и могущественным народом и его историей, как хорваты. Конечно, для Витезовича сербы − всего лишь одно хорватское племя, живущее к востоку от реки Дрины»[28]. Это направление в принципе развивали иезуиты, так, например, иезуиты Франье Пеячевич Ксавер и К.Пейкич попытались распространить Иллирийское движение и на Болгарию[29].
В качестве своего политического наследия П. Риттер оставил доктрину «Великой Хорватии»: под «возрожденной Хорватией» он подразумевал все южнославянское пространство, призывая южнославянские народы объединиться – как он неустанно докладывал императору Леопольду – на основе т.н. хорватского исторического государственного права. Для австрийской восточной политики это был удобный инструмент для германского Drang nah Osten на европейский юго-восток.
Отличие доктрины Риттера от Крижанича заключалось в том, что первый основную роль в освобождении южнославянских земель от власти Турции определял для монархии Габсбургов. И также в интересах Габсбургов Риттер доказывал, что Венеция не имеет прав на Далмацию. Но если для Крижанича Хорватия была частью Иллирии, то для Риттера Хорватия становится синонимом Иллирии, которая обретает исторический, географический, этнический и лингвистический аспекты. Таким образом идея «Великой Хорватии» проистекает отнюдь не из Партии права, а ведет свое происхождение от балканской и всеславянской Иллирии (Хорватии) Риттера Витезовича. Не случайно и сам Л.Гай утверждал, что из «семени идей Риттера Витезовича проклюнулись здравые ростки хорватского «иллирийского возрождения»», а во время НГХ П.Риттер прославлялся как «первый хорватский националист в сегодняшнем смысле» и «предтеча Старчевича, апостол чистого хорватства и великохорватской идеи»[30].
Труды Риттера стали альфой и омегой хорватской национальной политики и вызвали большое воодушевление Венского двора: император Леопольд I 20 ноября 1700 г. пригласил Риттера в Вену. Идеи Риттера стали «линией победившего национализма». Их впоследствии развили Л.Гай, А.Старчевич и Е.Кватерник – «апостолы» идеологии хорватской национальной исключительности. «Столпы югославизма» Ф.Рачки и Й.Ю.Штроссмайер от доминирующей линии не отклонялись, Рачки утверждал, что «славяне значит хорваты»[31]. Как указывает современный сербский историк Д.Берич, «двойной стратегический приоритет, определенный концепцией хорватизма и географии его расширения, является созданием Великой Хорватии, и такая национальная интеграция хорватского народа, которая включает большие части нехорватского населения, является стратегией двойного спускового крючка», поэтому «Витезовича с полным правом можно назвать хорватским «конструктором нации», своего рода основателем»[32].
На рубеже XVII-XVIII вв. римско-католический прозелитизм под руководством главы Дворцовой канцелярии по устройству имущественных отношений примаса Венгрии Леопольда Коллонича получил новый импульс. В ведение канцелярии передавались вопросы, касающиеся сербского народа монархии. Выпускник иезуитской школы в Комарне и Венского университета, высокопозиционированный член мальтийского ордена[33], «флагман рекатолицизации» Венгрии Коллонич своей основной целью видел приведение сербов к унии, чтобы «без особого шума и оскорблений, постепенно соединить этот народ иллирийский или рашский с Римской церковью»[34]. Коллонич, будучи епископом Венского нового города, привел к унии сербов городка Коморно (нынешняя Словакия) при ведущей роли иезуитов. Так, в период праздничных торжеств и паломнических процессий в день св. Марка иезуиты присвоили себе право проводить паломников и отказывали в «праве прохода» православным сербам. Сербы настаивали на своем участии в паломничестве, но иезуиты согласились только при условии, что сербы присоединятся к католической церкви. Православные приняли это предложение иезуитов, подписание унии состоялось 8 ноября 1673 г. на обычных условиях: признание папского примата и юрисдикции местного епископа[35]. Коллонич выступал за объединение влахов (сербов) и румын Венгрии с католической церковью. Ближайшие соратники архиепископа по этому предприятию были иезуитами Трнава –венгры Martin Szentiványi, Gabriel Hevenessy, Vladislav Baranyi и словак Тома Мирник. Для румынских униатов архиепископ Коллонич основал три гимназии. Унии были подписаны в 1698 и 1700 гг. в трансильванском городе Альба Юлия[36]. Примечательно, что Коллонич придерживался мнения, что венгерские короли должны использовать титул «Апостолический король». Эгерский епископ Юрай Якушич неоднократно просил императора Фердинанда III обратится к Риму с просьбой предоставить оригинал золотой буллы папы римского Сильвестра II от 23 марта 1000 г. о так называемых апостолических правах венгерских королей в отношении назначения епископов, разделения церковных благ и создания границ новых епархий. Эта булла якобы была обнаружена в 1550 г. Острогонским епископом Антуном Вранчичем, который, как гласила легенда, сделал ее копию и передал францисканцу Рафаэлу Леваковичу. Якушич должен был привезти в Венгрию копию буллы папы Сильвестра II. Было распространено мнение, что ее оригинал существует в Транийском монастыре. Копию буллы оказалась затем в Риме и опубликована в труде «Annales ecclesiastici Regni Hungariae». Однако впоследствии было доказано, что указанная булла папы Сильвестра II является подделкой, которую около 1635 г. изготовил боснийский епископ Иван Томко Мрнавич для Рафаэля Леваковича[37]. Не менее примечательно, что 2 сентября 1686 г. Леопольд Коллонич был назначен кардиналом титулярной церкви Св. Иеронима (S. Girolamo degli Schiavoni). Эту церковь в XVI в. воздвиг папа Сикст V для беженцев-католиков с Балкан, церковь получила имя святого далматинского происхождения Софронио Эусебио Джироламо (Святой Иероним). Впоследствии хорваты «переосмыслили» церковь, трактуя ее как свою национальную. Однако Коллонич свой титул обозначал как «Nos Leopoldus S. R. E. Presbyter Cardinalis Tituli S. Hieronymi Illyricorum …»[38]. Как видим, хорватское наименование Коллоничу неизвестно.
Ревностный сторонник унии император Карл VI 20 мая 1718 г. отправил в сербские земли южнее от Савы и Дуная, находившиеся под австрийской властью в период с 1718 по 1739 гг. (т.н. «новоприсоединенные края монархии»), миссионеров унии – иезуитов. Кроме иезуитов в Сербию прибыли представители и других орденов: францисканцы, минористы, тринитарии, капуцины и бенедектинцы, развернувшие строительство своих монастырей. Под контроль католических орденов в первую очередь попадала сфера образования: учителя основной школы в Белграде должны были держать экзамен перед иезуитами, и только тогда они допускались к преподаванию[39]. В 1726 г. вышел декрет императора, провозгласивший свободу переселения в Сербию только для католиков[40].
С 1713 г. функцию апостольского администратора над «турецкими Балканами» выполнял Задарский архиепископВикентий (Вицко) Змаевич (1670-1745). В 1701 г. он стал Барским архиепископом и апостолическим администратором епископии в Будве. Одновременно он был назначен примасом Сербии и апостолическим визитатором Сербии, Албании и Болгарии. Идеология В.Змаевича стала парадигмой для последующих идеологических конструкций, отстаивая одновременно идеи славянского единства и церковной унии, одновременно являясь защитником славянского богослужения (глаголизма) и непримиримым противником православия и сербского народа. В 1720 г. Змаевич направил в Венецию свое сочинение под названием «Зерцало истины», изобиловавшее нападками на сербский народ, его веру и церковь. Змаевич возвеличивал Дубровницкую республику за то, что она не разрешала пребывание на своей территории тем, кто не является католиком[41]. Когда венецианское правительство 25 января 1720 г. удалило из Далмации православного епископа Стевана Любибратича, В.Змаевич в докладе Конгрегации пропаганды веры преподносил этот акт как трофей своей успешной борьбы с православными сербами в Далмации: «из Далмации изгнан ложный епископ сербский», «разрушена его заразная кафедра», а «сербский клир приведен в подчинение юрисдикции латинских епископов»[42]. Показательно, что в этом сочинении Змаевича, как и в другом – «Диалог между сербом и католиком» (1721) православие идентифицируется с сербским национальным сознанием, в то время как римско-католическое вероисповедание остается без национального определения. Змаевич первым предпринял попытку национального определения католиков Балканского полуострова, обозначая их как «католическая нация». Когда Римская курия «вспомнила» о глаголяшах, Барский и Задарский архиепископ Змаевич в 1727 г. основал в Задаре семинар по обучению священников-«глаголяшей» – Seminarium Zmajoillyricum, целью которого являлось посредством иллирийского языка как «великого средства» (grande instrumento) ассимиляции облегчить переход православных в католицизм[43]. Одновременно ректор Загребской иезуитской коллегии Петар Любич основал в Загребе «семинар» (образовательный центр), который посещали и дети православных сербов, а также бедняки и сироты, с целью изучения католической веры и ее обрядов. Эти дети после завершения обучения должны были «вывести своих соплеменников из заблуждения и привести их под крыло католической веры»[44]. В 1736 г. в Риеке на базе Сеньско-модрушской епископии как особая образовательная программа был открыт Семинар иезуитов по обучению приведения к унии. В 1738 г., несмотря на многочисленные сербские восстания, монастырь Марча был передан в ведение Загребского епископа. Тогда в 1739 г. возмущенные сербы-краинцы сожгли монастырь в Марче. В 1741 г. генеральный провизор Венеции Марин Кавалли издал указ о подчинении православного духовенства Далмации латинскому епископу.
Примечательно, что Барский и Задарский архиепископ В. Змаевич свое происхождение вел от православных сербов – цетинских Негошей. Его прадед, Никола Змаевич, в XVII в. сменил место жительства с Цетинья на морское побережье, Пераст около Котора, здесь женился на девушке из католической семьи, хотя сам он вплоть до самой кончины оставался в православной вере. Детей воспитал также в православии, однако позволил им выбрать и католическую веру. Тогда, подчеркивает современный сербский исследователь Р.Дмитрович, «серб-католик было совсем обычным явлением», что ярко показывает дядя В. Змаевича – Андрия Змаевич, являвшийся предшественником Викентия на посту Барского архиепископа и примаса Сербии, но идентифицирующий себя как «горячий католик и горячий серб». Но его племенник уже посвящает жизнь борьбе против православия и сербства[45].
Таким образом, основой для иллирийского движения стали результаты римско-католического прозелитизма в период с XV по XIX вв., который, в свою очередь, разделяется на этапы. В XV-XVII вв. Св. Престол «широкой дугой» развивает униатское движение на сербских землях, не меняя обряды и язык богослужения, не знает понятия «хорваты»[46], применительно к православным сербам («схизматикам»), мусульманам и в целом к славянскому населению юга Балканского полуострова использует термин «иллиры». В геополитическом аспекте в период Контрреформации римская церковь стремилась оттеснить реформационные движения, компенсировав свои потери за счет славянских территорий, а также чтобы противопоставить славян-католиков северогерманским протестантам. Опыт унии превратился в инструмент социально-политического инженеринга, со столь же «широким диапазоном» применения – посредством общеязыкового и общенационального объединения славян. Поэтому в фокусе оказывается «языковая проблема» – объединение югославянских народов на общей языковой платформе (по этому направлению единственно подходил максимально распространенный штокавский диалект сербского языка) и «проблема названия» (уход от сербоцентризма, концентрация на «иллирийском» названии, поскольку «хорватское» имеет узко географический смысл). Итак, «стратегический захват» югославянского пространства в рамках контрреформации проходил по двум контурам – языковому и «именовательному».
[1] Жутић Н. Срби римокатолици такозвани Хрвати. «Срби сви и свуда» – «Хрватске земље без Хрвата». Београд, 2006. С. 25-26.
[2] Лазић М. Крсташки рат Независне Државе Хрватске. Београд: Сфаирос, 1991. С. 48.
[3] Prendergast M.T. and Thomas A. The Invention of Propaganda: A Critical Commentary on and Translation of Inscrutabili Divinae Providentiae Arcano // The Oxford Handbook of Propaganda studies. Oxford University Press, 2013. С. 21.
[4] Ibid. P. 19-28.
[5] Екмечић М. Дуго кретање између клања и орања: историја Срба у Новом веку (1492-1992). 3., допуњено изд. Београд: „Evro-Guinti, 2010 (Нови Сад: „Будућност“). С. 14.
[6] Шешељ В. Ватикан главно сатанино гнездо. Земун: Српска радикална странка. Зрањанин: Драгић, 2006. 1000 С. С. 407.
[7] Цит. по: Там же. С. 408.
[8] Костяшов Ю.В. Сербы в Австрийской монархии в XVIII в. Калининград, 1997. С. 27.
[9] Слијепчевић Ђ. Између католицизма и уније // Catena Mundi. Београд, 1992. С. 578.
[10] Јачов М. Списи конгрегације пропаганду вере у Риму о Cрбима 1622-1644. Београд, 1986. С. 60-61.
[11] Екмечић М, Дуго кретање..,. С. 107.
[12] Јачов М. Указ. Соч. С. 176-247.
[13] Там же. С. 36, 40-41, 129-130.
[14] Дурковић-Јакшић Љ. Србија и Ватикан // Catena Mundi. Београд: Матица Срба и исељеника Србије, 1992. С. 333.
[15] Ibid. S. 2.
[16] Ibid. S. 4.
[17] Ibid. S. 5.
[18] Ibidem.
[19] Milutinović K. Štrosmajer i jugoslovensko pitanje. Novi Sad, 1976. S. 11.
[20] Ibid. S. 13.
[21] Žutić N. Vatikan i srpski jezik.., S. 7.
[22] Ibid. S. 9.
[23] Берић Д. Хрватско праваштво и Срби. Нови Сад: Orpheus, 2005 (Нови Сад: Артпринт). Књ. 1. С. 332.
[24] Milutinović K. Op. Cit. S. 11.
[25] Берић Д. Указ. Соч. Књ. 1. С. 44.
[26] Кршић Д. Улога хрватских митологема у генерисању србофобије // Политичка ревија бр. 01/2021 год. (XXX)XXI vol. 67. С. 132.
[27] То же.
[28] Сотировић В. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[29] Берић Д. Указ. Соч. Књ. 1. С. 332.
[30] Цит. по: Там же. Књ. 1. С. 334-335.
[31] Košćak V. Josip J. Štrossmayer, F. Rački: Politički spisi. Zagreb, 1971. S. 34-35.
[32] Берић Д. Указ. Соч. Књ. 1. С. 47.
[33] Sedlák P. Leopold Kollonić (1631.–1707.) – kardinal hrvatskoga podrijetla I njegova crkvena I politička djelatnost // Croatica Christiana periodica. Vol. 31. Br. 60. 2007. S. 88.
[34] Цит. по: Слијепчевић Ђ. Указ. Соч. С. 580.
[35] Sedlák P. Op. cit. S. 91.
[36] Ibid. S. 94.
[37] Ibid. S. 93.
[38] Ibid. S. 92.
[39] Дурковић-Јакшић Љ. Указ. Соч. С. 332.
[40] Слијепчевић Ђ. Указ. Соч. С. 580.
[41] Цит. По: Жутић Н. Срби римокатолици… С. 41.
[42] Цит. По: там же. С. 42.
[43] Драгић Киук П. Крстоносни мач Ватикана // Catena Mundi.Београд: Матица Срба и исељеника Србије, 1992. С. 396.
[44] Слијепчевић Ђ. Указ. Соч. С. 578.
[45] Дмитровић Р. Крст на крижу. Београд: „Новости“, 2016 (Бачки Петровац: HL Print). С. 100.
[46] Žutić N. Vatikan i srpski jezik i književnost od 17. do 20. veka // Institut za savremenu istoriju, Beograd. S. 1-2. file:///C:/Users/1/Desktop/dokumen.tips_nikola-zutic-vatikan-i-srpski-jezik-i-knjizevnost-od-17-do-20-veka.pdf
