Геноцид сербов, евреев и цыган в хорватском усташском НГХ идейно и организационно был подготовлен задолго до его реализации в ходе Второй мировой войны. Главным было «конечное решение» именно сербского вопроса, на чем и сконцентрировались «архитекторы геноцида». Колоссальное количество научных трудов написано о самом ходе геноцида: способах и методах умерщвления сербов, евреев и цыган, орудиях пыток и убийств, лагерях, гигантских крастовых разломах (ямах), в которых последний приют нашли сотни тысяч жертв хорватских усташей. Однако неизмеримо меньше внимания уделяется ключевому вопросу – подготовке геноцида.
Хорватская политика и историография отстаивала тезис, что преступления совершены «группкой анациональных усташей, которые могли поместиться в один грузовик». Особо любопытным грозило обвинение (хорошо, если не уголовное) в антихорватских националистических шовинистических тезисах, подрывающих драгоценное братство и единство Югославии. В связи с этим идея, политика и действующие лица (кроме нескольких монструозных фигур типа «Отца Сатаны» священника Мирослава Филиповича «Майсторовича»), являясь экзистенциально главной темой балканского пространства, стала абсолютным табу югославской историографии.
Идеологическим источником геноцида явилась «триада», состоящая из неочевидного, но в действительности неразрывного слияния учения римско-католической церкви (исторически непримиримого отношения к православным сербам как к «еретикам» и «схизматикам») и шовинистических расистских конструкций хорватской Партии права о «хорватском историческом государственном праве», охватывающем практически все балканское пространство, хорватах как «господствующей расе» и сербах как «подчиненной расе».
Ответим на главный вопрос: как римско-католическая церковь относилась к хорватам-католикам? Римская церковь в отношении народа вела себя как спахий, поддерживала систему кметства до последнего момента, пока она не пала во всех соседних странах и в самой Венгрии, т.е. римская церковь сама выступала господином и говорила с народом на чуждом (латинском) языке. Воспитание народа осуществлялось не столько посредством литургии, сколько посредством проповеди, а проповедь осуществлялась в основном в направлении поддержания системы рабства и послушания. «Адские муки» в случае неповиновения всегда реяли перед очами несчастного и обездоленного крестьянина. Таким образом, римская церковь для хорватского народа выступала не как хранитель обычаев, не как духовная сила с национально-освободительными тенденциями, но как реакционная и антисоциальная сила, анациональная, космополитическая, с латинским характером. Ее центром всегда был и оставался Рим, и когда национальные интересы и потребности хорватского народа шли вразрез с внешнеполитическими устремлениями Римской курии, в системе которых хорваты занимали достаточно незначительное место, католическое духовенство в Хорватии всегда делало выбор в пользу Рима и политики Рима[1]. Напомним, что хорватское дворянство, так же, как их «венгерские братья-дворяне» делили между собой привилегии, полученные в период средневековья, что подтверждал Codex Tripartitum 1517 г., утверждающий, что исключительно дворяне, священники и население свободных имперских городов рассматриваются нацией. Кметы вплоть до отмены системы феодальных отношений оставались прикрепленными к земле своих владельцев, оставаясь в их личной собственности. Также сохранялась прежняя традиция освобождения дворян от уплаты налогов. Экономическая и культурная отсталость Банской Хорватии и Славонии проявлялась во всех областях, плодородные и богатые края заселялись немцами и венграми. “Хорватским” был, по сути, лишь бан – но и тот являлся экспонентом венгерско-австрийской гегемонии. Депутаты, составлявшие хорватский сабор, были разрознены и расколоты, политические движения сталкивались друг с другом, утопая в непрестанных распрях. Т.е. хорватский сабор, по сути, не служил и не решал никакой национальной задачи. Мадьяризированное и германизированное хорватское дворянство боролось исключительно за собственные привилегии.
С начала 1840-х гг. в Банской Хорватии появляется первое крупное политическое движение: иллирийское (позднее оформленное в Народную партию). Однако скорее это были группы депутатов, объединявшиеся вокруг единой программы, опиравшиеся на Венский двор, тесно связанные «узами интереса» с венгерской аристократией, не так непримиримо настроенной на мадьяризацию. Последний состав сословного сабора осенью 1848 г. принял весьма примечательное решение: латинский язык заменялся хорватским языком, под которым понимался сербский штокавский диалект. Несмотря на отказ императора его ратифицировать, началось его самостийная реализация.
Интересна трактовка хорватского языка славянскими славистами: чешские филологи признавали за хорватами кайкавский, словенцы, напротив, приписывали кайкавский исключительно словенцам и ограничивали хорватов чакавским диалектом. Е.Копитар, как следует из его переписки с Й.Добровски из 1810 г., определял ареал расселения хорватов как Загреб с окрестностями, утверждая, что «хорваты лишь последние двести лет называются хорватами, и то это – географическое, а не этнографическое определение», «со времен Фердинанда I (1503-1564) и Леопольда I (1640-1705) начало употребляться географическое название Хорватии и применительно к этой стороне Купы», «севернее от Купы в действительности нет генетических, а лишь географические хорваты, а генетически они – венды (словенцы)», «нам, словенцам, не следует называться хорватами, но им нужно именоваться теми, кто они есть, т.е. словенцами» и «не дадим ввести себя в заблуждение административным разделом стран и названий». Штокавский диалект Копитар называл «славяносербским», а позднее – исключительно сербским языком[2].
Чешский иезуит Йосип Добровски (1753-1829), «отец славистики», считал хорватским языком кайкавский диалект, а все другие – «иллирийским или сербским». Соответственно, хорватскими пределами он считал Хорватское Загорье и Словению, тогда как «на других территориях проживают сербы». Паннонских хорватов он делил на чистых загребских словенцев, венгерских словенцев, краинских, штирийских и каринтийских; далматинцы по его классификации – наполовину сербы (глаголяши), те, кто пишет кириллицей – «чистые сербы». По его мнению, и дубровчане, и македонцы, и боснийцы – сербы, в то время как краинцы, загорцы и паннонские хорваты – по происхождению хорваты. Добровски отождествлял «далматинско-иллирийский язык» с сербским языком и до конца жизни пребывал в убеждении, что далматинцы и по языку, и по происхождению являются сербами[3]. Однако применительно к раннему средневековью и Копитар, и Добровски, были едины во мнении, что «исконным» языком хорватов является чаковское наречие, тогда употреблявшееся на пространстве северной Далмации, Хорватском приморье близ Риеки и части Истрии. Сербский язык, по их представлениям, охватывал практически все пространство Балканского полуострова (территории современных Сербии, Македонии, Черногории, Боснии и Герцеговины, Далмации, Славонии и Южной Венгрии), на котором, по их данным проживало около 5 млн. человек[4].
Один из крупнейших славистов, П.Шафарик, в 40-х гг. XIX столетия указывал, что хорватов насчитывается 810 000, сербов – 5 240 000, из которых 1 864 000 – римокатолики и 550 000 мусульман[5]. Почти через столетие римокатолический священник М.Катанин относительно населения сателлита нацистской Германии, Независимого Государства Хорватия, в 1941 г. указывал, что не все римокатолики на его территории являются хорватами: «далматинцы, боснийцы и славонцы принадлежат к той же этнической группе, что и сербы, и в этническом плане они сильно отличаются от настоящих хорватов, в этих краях хорватское название было навязано австрийской властью, хотя сами народы ими себя не ощущали»[6].
К середине XIX в. особым направлением в деятельности римско-католической церкви к середине XIX в. стал «либеральный католицизм», главным действующим лицом которого являлся Джаковский архиепископ Йосип Юрай Штроссмайер. Штроссмайер аккумулировал все предыдущие построения хорватской национальной политики, оформившейся в 1840-е гг. в единое течение под названием «иллиризм», предусматривавшее создание «единой иллирийской нации», под которой подразумевались хорваты, которые посредством культурного превосходства, якобы проистекающего из римо-католицизма, абсорбируют сербов. Со времени иллирийского движения начал оформляться весьма незатейливый прием фальсификации исторических названий сербов (раци, славяне, иллирийцы, далматинцы, морлаки и др.) и «занесения» их в хорваты. По этой модели позднее, уже при коммунистической власти, сербы-римокатолики буневцы и шокцы Славонии, Барани и Бачки (часть территории бывшей римской провинции Паннонии, пространство которой в XVIII и XIX вв. оспаривалось только между сербами и венграми) также будут записаны в хорватов, а основу для этого заложило создание Бановины Хорватии в августе 1939 г.
Основная проблема хорватской политики состояла в том, что Хорватия (Банская Хорватия) к моменту появления иллирийского движения состояла из трех областей (жупаний), Загребской, Вараждинской и Крижевацкой, в составе Венгерской короны (с 1102 г.), поэтому со второй половины XIX в. деятельность хорватских идеологов (чаще всего немцев по происхождению и римо-католиков по вероисповеданию) шла в направлении объединения Банской Хорватии, Далмации, Истрии, Славонии, Боснии и Бачки[7]. Однако иллирийское движение, когда выяснилось, что «народ иллирийский насчитывает не более нескольких сотен человек», быстро угасло. Тогда наступает вторая фаза – «возродители» или “будители” взяли название «югославянство». Поскольку и это не прижилось (тогда), на вооружение был взят термин «хорватство»[8]. По этому направлению важной вехой является договор, заключенный в 1850 г. в Вене – т.н. «Литературный договор», согласно которому на основе сербского штокавского наречия создавался единый литературный язык сербов и хорватов. Кроме двух сербов-православных договор подписали шесть римо-католиков: Иван Кукулевич-Сакцинский, Димитрие Деметер, Иван Мажуранич, Винко Пацел, Франьо Миклошич и Степан Пеякович. С этого времени хорватский народ, не обладающий прежде языковым единством, начал объединяться на основе единого стандарта литературного языка[9].
История хорватских усташей своими корнями прямо уходит в идеологию «правашей» Анте Старчевича, Евгения Кватерника и, главное, идейного наследника Старчевича, основателя Чистой партии права Иосипа (Езуа) Франка. Праваши, по сути, были ответвлением Народной партии Штроссмайера. Однако здесь наблюдается интересное совпадение. Речь идет о 1840-х гг. – время подготовки и проведения масштабных европейских революций, в результате которых на международной арене появились государства-нации. Римская курия специфично отреагировала на потрясения. Так, после поражения революции Пий IX выступил с наиболее значимыми с точки зрения перехода к «антилиберальному наступлению» энцикликами «Alloccutio» (1849), «Quanta Cura» (1864) и приложением к ней – «Syllabus» («Перечень главнейших заблуждений нашего времени»). В «Allocutio» папа острой критике подверг идеи суверенитета, независимости, братства, равенства и свободы.
В свою очередь, реакция Курии (в частности, «Allocutio») стала стимулом для появления в Австро-Венгрии клерикальной философии, наиболее заметным представителем которой являлся венгерский граф Йозеф Этвеш. Доктрина Этвеша вызвала к жизни первое порождение хорватской расистко-шовинистической идеологии Партии права и также «триады» ее главных лидеров: Анте Старчевича, Евгена Кватерника и Йосипа Франка.
Анте Старчевичем заимствовал доктрину Йозефа Этвеша о том, что нация образовалась в результате слияния высших и низших рас. Вместо теории о нации как языковом объединении ряда народов и имеющей естественное право на создание собственного суверенного государства, он выстроил концепцию возникновения любой нации в результате соединения неравных рас. Христианская церковь в этом случае служит скрепляющим звеном между «расой завоевателей» и «расой покоренных», при этом правящая «раса» растворяется в более многочисленной «расе подчиненной». Этвеш повторил старое определение нации, основу которой составляет правящий класс, суверенитет в государстве также принадлежит правящей «расе, в то время как остальные народы в ее составе имеют право на культурную автономию»[10]. Теории «политического народа» были включены в программы всех политических партий Хорватии. Лидер партии «хорватского исторического права» Анте Старчевич в 1868 г. в своем основном идеологическом труде «Имя Серб» перенес теорию Этвеша на почву Хорватии.
Старчевич писал, что хорваты были потомками скандинавской расы, которую он сам не назвал, но его последователи доказывали, что речь шла о готах. Старчевич утверждал, что «господствующая порода» хорватов была государственной и дала правящее, причем, клерикальное, дворянство (noblesse de robe), как несущую для государства конструкцию. Сербы в его представлении «не полностью достигли уровня животного и не могут подняться из него». Хорватский историк и римско-католический священник Франьо Рачки писал, что на хорватскую молодежь идеи Анте Старчевича действовали как «Новое Евангелие», а ненависть к сербам распространяется на все, что делает сербский народ – сербское имя, православную веру и кириллицу. Отрицание существования сербского народа заведомо создало условия для развития сербско-хорватского конфликта.
Евген Дидо Кватерник связал партийную идеологию с клерикальными рядами по многим вопросам, но особенно по созданию с помощью Габсбургской монархии «великой в национальном и религиозном отношении чистой Хорватии».
Йосип Франк стоял за организацией сербских погромов начала ХХ в. Яркое свидетельство ненависти Хорватии к сербам было оставлено Исо Кршняви, который в 1902 году записал «Было время, когда было сказано, что всех сербов нужно бить топором. Эта мысль открыто и последовательно излагает единственный способ, которым можно было бы реализовать хорватскую мысль»[11]. В начале ХХ в. в ходе погромов сербы подвергались преследованиям в Пакраце, Осиеке, Даруваре, Карловаце за использование сербского имени, флага и герба. Особенно сильно страдал сербский флаг, который последователи Старчевича называли «влашской тряпкой».
Таким образом, хорватские усташи – расистское, шовинистическое сербофобское движение, совершившее геноцид, в ходе которого были убиты по различным данным от 600 тыс. до более миллиона сербов (а также десятки тысяч евреев и цыган), но именно сербов на основании расовой теории об «избранной господской хорватской нации» и сербах как о «подчиненной рабской расе».
В римско-католической церкви после заключения Соглашения 1867 г., оформившего дуалистическую монархию Австро-Венгрию, происходит процесс перехода от «либерального» к «социальному католицизму».
Идеология «социального католицизма» была оформлена после 1848 г. в течение ряда десятилетий. Первый ее выражение было обнародовано в папской энциклике «Quanta cura» (1864), добавление – в «Sylabus» (1871), в которых осуждалась демократия, индивидуализм, национальный суверенитет, социализм и целая “сеть грехов”, который истинный верующий-католик должен избегнуть. Свое полное отражение идеология «социального католицизма» нашла в энциклике «Rerum novarum» (1891), в которой демократия осуждалась как источник атеистического общества и социализма, классовой борьбы и политики, основанной на ней, следовало избегать. прежняя политика католической церкви в отношении пассивного отношения верующих к национальному государству («ни избирать, ни быть избранным») была отброшена. Вместо классовых столкновений, по утверждению папы, в обществе необходимо построить социальную гармонию, с этой целью в общественно-политической сфере следует создавать организации по профессиональному признаку. «Rerum novarum» стала источником идеологии современного корпоративизма, законодательно примененной в Италии и Германии в межвоенный период[12]. Основа всех современных хорватских национальных партий выпестовалась из учения «социального католицизма».
На основе указанных папских энциклик в течение второй половины XIX в. в европейском католическом движении сформировалось два направления: Социальный католицизм (Католическая акция, L’Azione Cattolica, в российской историографии для обозначения этого явления также используется термин Католическое действие) и христианская демократия. Термин Католическая акция подразумевал, что католическая церковь ставит задачу активно расширять сферу своего влияния на все слои общества – интеллигенцию, крестьян, рабочих и молодежь. Ее целью являлось упрочение католического общества в противовес демократическим изменениям в европейских странах.
В национально-политических процессах Банской Хорватии и Славонии роль духовенства по-прежнему оставалась решающей. Клир контролировал такие сферы, как просвещение, избирательные кампании, молодежные (и не только) организации национального характера[13]. Таким образом, единственным влиятельным общественно-политическим фактором на рубеже веков, как подчеркивает современный хорватский историк, академик Ю.Кришто, являлась католическая церковь, которая «успешно отбивала нападки на себя, утверждая, что недовольство народа обусловлено либо бюрократией, либо коррупцией». Либеральные круги в противовес выражали уверенность в «оглуплении» народа духовенством и его противодействии «прогрессу». Церковные иерархи со своей стоны выражали уверенность в том, что «прогресс несет в себе неминуемую гибель»[14]. Хорватские политики, представленные крупными или авторитетными священниками (Джаковский архиепископ Й.Ю.Штроссмайер, далматинский священник Миховил Павлинович, Боснийский архиепископ Анте Штадлер и Загребский архиепископ Анте Бауэр) становятся движущей силой хорватизации – проекта создания этнически чистой Великой Хорватии, реализованного в 1995 г. финальной этнической чисткой сербов из Хорватии в ходе операций «Молния» и «Шторм». Так этническая чистка была проведена во имя реализации мистического национального предназначения[15].
Важнейшее вехой является оккупация Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Когда перед этим сербы БиГ участвовали в великом восстании 1875-1878 годов, провозгласив на Видовдан 28 июня 1876 года объединение с Сербией и Черногорией, австро-венгерское правительство начало активную работу по окончательной оккупации Боснии и Герцеговины. Министр иностранных дел монархии граф Андраши исповедовал идею о том, что Босния и Герцеговина не имеет своего особого национального характера, а все немецкие политики, а также иерархи римско-католической церкви высказывали опасения, что объединение Боснии и Герцеговины с Сербией будет означать политический переворот, в котором все южные славяне присоединятся к общему государству с Сербией. Так, например, лидер католической партии в Германии «Zentrum Parthei» Виндхорст в Рейхстаге раскритиковал политику нейтралитета канцлера Бисмарка в Восточном вопросе: вместо мнения канцлера о том, что «все эти городки на Балканах, о которых много пишут газеты, не стоят хороших костей померанского солдата», Виндхорст утверждал, что «от борьбы за эти балканские городки зависит вопрос о том, кто будет править будущим миром – немцы или славяне»[16].
После оккупации Боснии и Герцеговины в 1878 году началось создание католических аграрных колоний: до 1918 года в Боснию и Герцеговину иммигрировало 240 000 католиков[17]. Первый хорватский католический (евхаристический) конгресс, состоявшийся в Загребе в начале сентября 1900 г., включил Боснию и Герцеговину в орбиту хорватских национальных устремлений. Параллельно тактика Австрии заключалась в двух мерах: переселении на это пространство как можно больше католиков; боснийским римокатоликам, безотносительно национальности, насаждалась хорватская идентичность. Первые статистические данные после аннексии БиГ показывают: в 1878 г. от совокупного населения было 48,40% православных, 35,90% мусульман, 15,50% римокатоликов. В 1921 г.: 43,87% православных, 31,07% мусульман и 25,48% римокатоликов. Соответственно, тенденция заключалась в сокращении православного и исламского вероисповедная и расширения римокатолического. Благодаря расчетливой политике австро-венгерского управления православные оставались под своим именем, но римокатолики стали именоваться хорватами[18]. Для австрийской политики был необходим тезис о том, что сербы и хорваты являются не одним, но двумя совершенно различными народами, и на этой основе доказывалось, что Босния этнически принадлежит хорватам, следовательно, она никак не может быть отдана Сербии, но исключительно Австрии, поскольку в БиГ проживают католики хорваты. Итак, цель австрийской политики и совпадающих с ней задач Римской курии заключалась в католицизации и хорватизации пространства БиГ, пик католицизации пришелся на период 1895-1910 гг.
На политическую сцену Хорватии с расистской программой Партии права на переломе веков активно вступил Йосип Франк, который после смерти Анте Старчевича в 1896 году принял партию под свое руководство и усилил сербофобию до высшей степени. Во время аннексионного кризиса 1908-1909 гг. хорватская политика в Боснии создает добровольческий «Черный легион» – «против сербской угрозы». Босния и Герцеговина получила добровольческий «Schutz Corps», состоящий из католических и мусульманских добровольцев. В инструкциях «Schutz Korps» прямо приказывалось, чтобы вместе с подавлением сербской армии сербское гражданское население было репрессировано[19]. В Хорватии политики Исо Кршняви и Иво Пилар именно тогда разрабатывали идеи о необходимости «расовой гомогенизации» будущего хорватского государства от словенских границ до реки Дрина. Первая крупная резня, которая раскрыла геноцидные намерения хорватов, произошла в деревне Челебичи в Подринье в октябре 1914 года, когда без суда было расстреляно 84 сербских крестьянина[20]. Во франковских сербских погромах 1914 г., прошедших в самом начале Первой мировой войны, было разрушено единство хорватско-сербской коалиции, а среди самых неистовых франковцев был отмечен еще неизвестный широкой публике Анте Павелич. Известность тогда начал получать Иво Корски – впоследствии один из самых влиятельных идейных лидеров усташского движения.
Внезапным фактором, внесшим сумятицу и раздор в ряды хорватских католиков, стал никто иной как папа Пий XI, обнародовавший 23 декабря 1922 г. энциклику “Ubi arcano Dei”, в которой вынес определение и принципы формирования Католической акции. Функциональным отличием новой акции Св. престола стало «содействие мирян в иерархическом апостолате», его инструментом – образовательные и просветительные организации, ранее входившие в компетенцию католических движений, переходивших в этого момента в ведомство Католической акции. Таким образом, Католическая акция стала «насаждением сверху» – в отличие от католических движений, которые являлись формой организации католиков-мирян и возникли «по инициативе снизу», по крайней мере, хорватского епископата.
«Ubi arcano Dei» объединила предыдущие общественно-социальные проекты Пия Х и Бенедикта XV, они стали единой программой деятельности римско-католической церкви. Особое внимание уделялось «разнообразным и полезным учреждениям по просвещению умов здоровой религиозной культурой», «объединению клира и мирян для поддержки и расширения католических миссий среди неверных с целью расширения Христова Царства и обретения вечного спасения варварских народов», предприятиям и конгрегациям молодежи, религиозным мужским и женским обществам, задачей которых является проведение многолюдных и торжественных манифестаций, триумфальных процессий в городах и организация евхаристических конгрессов (диоцезиальных, общенациональных и международных).
Пресса, общественные лекции и католические организации должны «вернуть любовь, уважение и власть Божественному сердцу Царя Иисуса» в души людей, семьи и общество, защитить права религиозного общества, т.е. церкви «и ее обители, права, переданные ей Богом и, прежде всего, относящиеся к воспитанию детей». В энциклике неоднократно подчеркивалось приоритетное направление Католической акции – воспитание молодежи на твердых христианских началах». Церковь своей неотъемлемой обязанностью считала отстранение государственного вмешательства от «дела спасения душ», лишить его возможности вмешиваться «в божественное устройство самой Церкви» и таким образом «умалять права самого Бога в гражданском обществе».
С этой целью комплекс организаций и программ, объединенных понятием Католическая акция «должны развиваться и усиливаться, и пастыри, и верующие должны предпринимать новые инициативы… Кооперация клира и мирян должна усилиться в обороне государства от новых опасностей, прежде всего со стороны политических партий, вторгающихся в умы и сердца людские, заражая их моральным, правовым и социальным модернизмом», что не без доли юмора Св. Престолом «с догматическим модернизмом решительно осуждалось»[21].
Таким образом, папа провозгласил свою абсолютную моральную и идеологическую власть над церковью и верующими, в то время как политика в обществе передавалась в компетенцию консервативной светской власти. Церковь, как говорила энциклика «Ubi arcano Dei», «уходит из политики» и хочет сконцентрироваться лишь на сугубо религиозной сфере, однако при этом она проводит консолидацию и унификацию своих рядов, отвергая все прежние католические национальные организации. Отныне все они должны «выработать новые формы организации» и продолжить деятельность, но теперь – строго под контролем церковной иерархии.
В 1929 г. идеологом католического политического движения хорватов становится Ханс (Иван) Мерц, создавший оригинальную идеологию, также создавший триаду «хорватство-папа-евхаристия» (хорватский народ как оплот католицизма, преданный лично папе), сначала возглавивший католические молодежные организации, а в 1929 г. – влиятельное массовое общество «Крижары» (крестоносцы), в политическом и социальном смысле носившем все признаки хорватского нацизма.
В Италии в 1930 г. Анте Павелич основал террористическую организацию «Усташи – хорватская революционная организация», как самый ревностный лидер хорватской эмиграции проявил себя Иван-Ивица Франк, сын Иосипа Франка, а также Славко Кватерник, основатель масонской ложи «Либертас», которую он связал с еврейской ложей «Бнай Брит». Итак, это действительно небольшая группа хорватских ультра-радикалов. Вся политика геноцида в отношении сербов готовилась на платформе правашей и вытекающего из них усташского движения с целью создания Великой Хорватии, которая охватила бы значительную часть Балканского полуострова. Второй пункт правашской программы требовал полного истребления православного сербского народа на территории этого хорватского государства.
Примечательно, что в коммунистическом движении усташи видели не врага, а доброжелательного союзника в «сломе позвоночника сербству и православию», как говорится во втором пункте соглашения между движением усташей и Коммунистической партией Югославии, заключенного в Сремской Митровице в 1935 г., подписанном лидером усташей Миле Будаком и эмиссаром Тито, Мойшей Пияде. Тремя годами ранее, в 1932 г. Центральный комитет Коммунистической партии Югославии опубликовал прокламацию, в которой КП «приветствует движение усташей и полностью встает на его сторону». Таким образом, коммунисты, идеологически сформировавшиеся на антихристианских установках, приравняли себя к усташам, возникшим на расовой идеологии Старчевича-Франка[22].
Здесь самое время вернуться к роли римско-католических иерархов, не потерялась ли она на фоне «более ретивых» соперников – коммунистов и усташей? Ответом будет – не только не потерялась, но проводила еще более глубинную подготовку к радикальным изменениям. Примечательно, что в том же 1935 г. начинается мобилизация римо-католических рядов. Так, в австрийском католическом «Ежегоднике» от 1935 г. папский нунций, Венский кардинал Иницер указывает, что речь идет ни много ни мало как о том, что «церковь вновь готова всей своей мощью поставить свое тоталитарное требование», «Папе Пию XI предоставлено право открыть наступление», «Папа в послании к Лиссабонскому кардиналу следующим образом трактует Католическую акцию: обязанностью Католической акции является не вторгаться в политику в прямом смысле слова, но своих членов подготовить к вторжению в политику, вдохновив их христианскими началами. Среди нас Католическая акция активно вступила в борьбу». В Католическую акцию в Загребе были приняты две организации с ясно выраженными политическими целями: молодежная организация «Домагой» и «Союз крижарского братства». Печатный рупор Сараевского архиепископа И.Шарича «Католички тъедник» рекомендовал членам Католической акции не вступать в партии, где доминируют представители другой веры, а рупор Католической акции «Обзор» указывал, что католические священники не могут принадлежать к политическим партиям, тем более – к партиям, насчитывающих в своих рядах некатоликов[23].
Боснийская архиепископия особенно выделилась своей активной работой на информационно-когнитивном уровне, прагматично и системно развивая пропагандистскую работу в сфере католической прессы. В Сараево Боснийский архиепископ Иван Шарич шаг за шагом создавал «католический холдинг» – газеты «Regina Apostolorum», «Врхбосна», «Католички тъедник», «Католички свет», «Народ» – это главные вехи в долгом публицистическо-издательском пути Шарича. Также Шарич создал фонд по финансированию издательской деятельности, основал «Хорватскую типографию», оснастив ее самой передовой техникой. Третьим направлением его деятельности было воспитание новой смены католических литераторов – через его руки прошли многие представители католических публицистов и писателей из разных хорватских областей. При этом Шарич выбирал молодые людей не только из тех, кто обладал несомненным талантом, но и тех, кто мало-мальски имел способность к труду писателя – всех Шарич устраивал на работу, учил, а иногда и заставлял, трудиться на литературной ниве. Так архиепископ Шарич приобрел известность благодаря католическим СМИ, а сам расширил свое влияние на самые широкие круги населения, посредством прессы «распространяя свой дух и свои идеи». Пресса стала его армией. Сам Шарич многократно повторял, что своим процветанием и авторитетом Боснийская архиепископия обязана своей деятельности в публицистической сфере. Так организационно-пропагандистская работа стала для Шарича «полем боя» в главной битве между верой и безверием[24].
О результатах усилий не только Шарича, но и всего католического клира свидетельствует то, что в 1935 г. умонастроения хорватской молодежи, практически выраженные в университетских объединениях, разделились по своему характеру на две группы: с одной стороны, югославянские, с другой – франковско-клерикально-коммунистические. Более многочисленным, как следует из донесений, поступавших в министерство внутренних дел Королевства Югославии, «являлся франковско-клерикально-коммунистический лагерь, нежели югославянский, соотношение между ними примерно 3:1»[25].
В связи с этим римско-католическая церковь сыграла определяющую роль в подготовке победы усташского движения Анте Павелича над политикой Хорватской крестьянской партии Влатко Мачека. В 1936 г. Загребский архиепископ Алойзие Степинац основал Чистую католическую акцию и поставил себя на службу движению усташей под руководством Анте Павелича в итальянском изгнании. В это время в Загребе начинают распространяться листовки весьма примечательного содержания: «Версальский мирный договор теряет силу. Соответственно, пошатнулись основания нынешнего международного положения и государственные границы, утвержденные им»; «все и вся говорит о принципе государственного самоопределения»; «поскольку хорватский народ жаждет обрести свою полную государственную свободу и государственную самостоятельность, это возможно лишь посредством аннулирования Версальского договора и выдвижения принципа государственного самоопределения»; «для хорватов наступает время покончить с рабством, иностранным грабежом, сербским государственной вседозволенностью»; «официальные представители хорватского народа заключили некое соглашение с некими сербиянскими представителями. Только наши представители могут заключить договор себе во вред. Они блокировали нам любое движение и закрыли доступ к международной арене, чтобы воспользоваться обстоятельствами, которые могут принести пользу нашему национальному освобождению. Признанием границ Югославии и династии мы не только отрезали себе путь к международным факторам, но наши официальные представители совершили предательство тем, что отреклись от крупнейшего борца за национальное освобождение, др Павелича. … Существует только др Павелич, как самый видный представитель хорватского народа. Обстоятельства выборов 1935 г. показали, что единство и согласие народа уничтожено. Хорватам, чтобы вернуться к своей силе, нужен дух и образ действий др А.Павелича, требуйте Павелича, чтобы знать о своем народе только одно: независимое хорватское государство, независимый счастливый народ, а не усиление чужих враждебных оков, династии и выгоды»[26].
Среди франковцев происходит процесс радикализации, когда практически можно говорить о расколе между «стариками» и «молодежью». Группа «молодежи» со времени выхода «Независности» хотела, чтобы она была самым радикальным хорватским печатным органом, не коммерческим, а боевым изданием хорватских националистов, даже ценой ареста каждого номера. «Молодежь» требовала расправы с соратниками Мачека, чтобы «Независност» как можно более сурово нападала на Мачека и его последователей, непримиримо отстаивала идею свободного и независимого хорватского государства точно в соответствии с программой «поглавника» Павелича, от которого они требовали постоянных и непрерывных директив относительно работы газеты. Эти требования радикальной «молодежи» запугали даже матерых франковских лидеров, полагавших, что время для подобных акций еще не наступило. И, казалось бы, дело дошло до тихого соглашения между «стариками» и «молодыми», и последние подчинятся требованиям дисциплины, однако случились события в Австрии (аншлюс – А.Ф.) , и конфликт снова обострился. «Молодежь» потребовала немедленного заключения договора с Павеличем, с тем, чтобы эмиграция организовала интервенцию в Югославию Италии и особенно Германии, с требованием решить хорватский национальный вопрос. Они исходили из усиления интереса Германии, которая получила общую границу с Югославией. «Молодежное» крыло поставило данное требование ультимативно, полагая, со «старое» руководство предало национальное дело. «Старики» чувствовали свою немощь и недостаток авторитета для обуздания подобных стремлений[27]. Одновременно происходит мощный, но скрытый процесс в самой ХСС – ряды руководства, как подчеркивается, «заливается поповское масло»[28].
Официальный орган Ватикана, газета «Оссерваторе Романо» 29 мая 1935 г. опубликовала обширную передовицу о деятельности Католической акции в Загребской архиепископии. В первую очередь упоминалось послание Загребского архиепископа А.Бауэра и архиепископа-помощника А.Степинца, обращенное к духовенству и прихожанам Загребской архиепископии. Послание состояло из двух частей, первая, теоретическая часть, содержала характеристики сути и методов работы Католической акции, вторая – практические аспекты организации Католической акции в Загребской архиепископии. В частности, все религиозные, социальные, благотворительные и просветительные общества архиепископии объединяются в Главный Центр Католической акции в Загребе, чтобы под единым управлением действовать максимально консолидировано. Послание архиепископов стало фактором исторического значения для жизни Загребской архиепископии и всего Загреба. Съезд Католической акции состоялся точно в запланированное время и проходил под руководством Степинца. В приветственной речи он выразил удовлетворение формированием «отряда избранных» – сознательных католиков различных состояний и сословий и снова указал на смысл Католической акции, состоящей в «помощи мирян в работе клира по спасению душ под руководством епископов» и объявил программу работы на текущий год. На съезде Степинац заявил: «Человечество погрязло в глубоком моральном кризисе, выходом из которого является лишь духовное обновление. Средством оздоровления владеет исключительно хранительница Божественной истины – римско-католическая церковь и ее видимый глава непогрешимый учитель Римский епископ. Великое дело духовного обновления во главе со Святейшим Папой предстоит осуществить епископам всего католического мира при помощи сотен тысяч священников. Однако насущные потребности человечества настолько велики, что усилий одного лишь духовенства недостаточно. Верховный Пастырь, в своей великой печали за спасение живых душ считает необходимым пробудить апостолат (мирян), светских людей, цель которых наилучшим образом описана в посланиях Апостола Народов. Католическая акция ничто иное, по словам Св. Папы, как соучастие мирян-католиков в деятельности церковной иерархии по обороне и расширению применения церковной науки в жизни каждого человека, обители и общества». Затем архиепископ-коадьютер объяснил каждый пункт программы работы Католической акции: все члены обществ Католической акции должны входить в Братство христианской науки, акцентируя внимание на необходимости изучения всеми католиками катехизиса ради безупречного знания церковной науки, поскольку «без знания веры невозможен успех Католической акции». Степинац издал директиву о том, что каждое заседание каждого общества должно открываться кратким религиозным поучением, раз в месяц в каждом католическом обществе под руководством местного приходского священника следует организовывать курсы катехизиса. Сам Степинац взял на себя обязательство приложить все усилия для издания пособия для таких курсов издательством Коллегиума св. Иеронима. Духовникам и капелланам всех обществ Католической акции архиепископ-коадьютер поручил организовать специальную школу, в которой, при помощи профессоров теологического факультета Загребского университета готовились бы будущие катехизаторы – т.е. миряне, получившие от церкви соизволение обучать катехизису. Второй пункт программы Католической акции рассматривал вопросы организации благотворительной деятельности, третий – поддержку и расширение католической печати на территории Загребской архиепископии в соответствии с изречением св. папы «бесполезно строить церкви, если нет хорошей католической печати»[29].
В 1936 г. в Европе Католическая акция вышла на новый уровень. По оценкам европейских коммунистических лидеров, в Бельгии и Франции Католическая акция охватила две трети молодежи. В Швейцарии несколько лет подряд регулярно проводились конгрессы организаций, входящих в состав Акции; в Австрии, Венгрии, Голландии и Польше к началу 1937 г. также отмечалось резкое усиление активности Католической акции. Хорватская Католическая акция следовала в кильватере европейского католического движения, приобретя окончательную форму к началу 1937 г. в соответствии с планом Загребского архиепископа Алойзия Степинца[30].
По поводу политического характера Католической акции между рядом общественно-политических и католических изданий Королевства Югославии разгорелась бурная дискуссия. Большинство противников Католической акции выражали точку зрения о её явно выраженных политических целях. Например, журналист Йован Йованович в газете «Преглед» опубликовал статью «Католическая акция и политика», отождествив Католическую акцию с «политическим клерикализмом». Йованович писал об «абсолютизме клерикальной власти» в «социальной и политической жизни», «абсолютистских санкциях, прописанных как религиозные догмы», применяя подчас радикальные определения типа «маска союза с фашизмом против социализма» и «воинствующее движение против левых партий», «школа подготовки политических вождей». Он трактовал Католическую акцию как движение, тяготеющее к авторитарному контролю над всеми гранями общественной и политической жизни народа, фактически заслоняющее граждан от обязанностей по отношению к государству. Лидеры Католической акции, по его убеждению, стремятся к ограничению компетенции государственных судов вплоть до отмены неугодных законов и законодательных актов и, в конечном итоге, отнимают у государства и народа право на суверенитет. Доктринальная основа Католической акции, считал Йованович, является ничем иным, как социально-политической концепцией римско-католической церкви[31].
Переломным стал 1938 год, когда, с одной стороны, на епископских конференциях в Загребе был рассмотрен ряд вопросов религиозной жизни католиков. Было принято, помимо прочего, «Послание католических епископов верующим», в которых обосновывалась необходимость организации молодежи на религиозной основе[32], этой основой к тому времени твердо становится Католическая акция. С другой стороны, как только главный хорватский политический лидер Влатко Мачек, чувствуя опасность, попытался совершить «левый поворот» (напомним, что энциклика «Quadragesimo anno» от 15 мая 1931 г. запрещала католикам воспринимать социализм), то сразу же последовал протест католических кругов, и особенно франковской группы. Как следует из политических донесений, «Подобная деятельность не могла удовлетворить особенно католические круги, и они постепенно начали отдаляться от движения др Мачка и удалять своих людей для того, чтобы отдельно организовывать Католическую акцию. Это отделение происходило постоянно несмотря на отпор отдельных высоких функционеров католического клира, которые, несмотря ни на что, продолжали испытывать симпатии к др Мачку и его политической деятельности. Видные функционеры в ХСС из рядов крижарских и других католических организаций в провинциях начинают подавать в отставку с партийных постов, причем происходит это непосредственно после визита Алойзия Степинца в провинцию. Особенно это проявилось в день рождения др Мачка, когда представители католической церкви призвали своих верующих в тот день, 17 июля, рано утром, с 4 часов, отправиться на церковные торжества в другие места. Целью было отвлечь как можно больше людей из Загреба, чтобы они не участвовали в празднике Мачка. Это дистанцирование было также заметно в материалах католической прессы в Загребе: ранее она была полна похвал на его счет, а сейчас больше всего полемизирует с его прессой, ставя под прицел именно его левый поворот, который, вследствие исхода из ХСС католических элементов, становится все более ярко выраженным». Против левого поворота Мачка выступила также «часть хорватских националистов, охваченных идеями фашизма и нацизма – старчевичевская или, вульгарно названная, франковская, группа»; «эта группа являет собой наивысшую опасность для политической деятельности, авторитета и престижа др Мачка и его политики»; эта группа «располагала своими базами в городах, а сейчас расширяется и по деревням»; «особенно выделяются отряды «Хорватской крестьянской защиты»»; «франковская группа выступает организованно и воинственно», «она располагает газетами: «Независност», «Хрватски Загорац», «Хрватска смотра», а также организации «Хорватские женщины», «Задруга Анте Старчевич», «Хорватский патриот» и др.»[33].
К этому времени отмечалось участие ряда представителей низшего духовенства в нелегальных акциях, и если до заключения соглашения Цветкович-Мачек от 26 августа 1939 г. о создании Бановины Хорватии католический клир проводил параллельные акции с ХСС Мачека и не вступал в нелегальные акции, то после соглашения римско-католические круги предпочли начать «игру с нулевой суммой», приступив к сотрудничеству с устшами Анте Павеличем и Миле Будаком[34].
Таким образом, в хорватском этногенезе отчетливо прослеживается техника конструирования. Хорватская элитарная группа, представленная в подавляющем большинстве иностранцами-римокатоликами, в 1840-х гг. (подготовки и проведения национальных революций в частности, в Австрийской монархии и времени возникновения и развития Восточного вопроса), осознала силу мобилизации масс и их возможную роль в борьбе с конкурирующими этническими группами, возглавляющими свои уже вполне оформленные с точки зрения национального сознания массы (в данном случае, с венграми и немцами). Это было иллирийское движение, начатое «будителями», которое своей целью ставило создание политической хорватской нации. Однако оно не «разбудило спящее сознание» (поэтому термин «будители» в хорватском случае неверен, точнее будет использовать определение «конструкторы»), а создавало его в главной области – языковой и литературной. Но эти усилия «были страшно далеки от народа», групповой солидарности, по Э.Дюркгейму, не возникло. Мадьяризированная и германизированная интеллектуальная элита существовала отдельно, забитые и униженные кметы – отдельно.
На смену застопорившемся «конструкторам-иллирийцам», деятельность которых не принесла немедленных политических результатов, пришел «регрессивный национализм» группы Старчевича-Франка, которая вместо естественных внутренних противников хорватской элитарной группы в виде венгров и немцев в качестве мишени определила сербов. Не случайно в адрес Старчевича и Франка со стороны общественности сыпались обвинения в обслуживании интересов Венгерской короны и Австрийского двора. Однако так или иначе, но внутриполитические цели были достигнуты, а этногенез продолжился – но по иной, дискриминационной модели, ключевое место в которой заняли традиционные глубинные установки – римо-католицизм, «щедро сдобренные» утверждением «новых национальных маркеров» на основе социал-дарвинизма: аффектацией, театральностью, мифологическими построениями об исторических границах, вульгарными оскорблениями, обвинениями, финальной демонизацией «противника» – сербов. По сути, главным маркером этногенеза становится «антисербский психоз». На противоположном «полюсе» оказалась традиционно и исторически присущая римокатолицизму непримиримость к «схизматикам-сербам», ощущение всемогущей исключительности и правоты. В результате произошел «перегрев массового реактора», «разогрев обывателя» (напомним, что социально-экономическое положение крестьянства было крайне тяжелым), и в качестве «стравливания энергии» произошел выброс необузданной агрессии в Независимом Государстве Хорватия.
Католическая акция (римско-католическая церковь в целом) единственная могла и стала необходимым фундаментом, цементирующим разрозненные политические усилия, сводя их в единую цепь, связующую народные массы и задавая траекторию развития. Католическая акция в качестве детерминанты хорватского этногенеза привнесла глубинную дискриминационную враждебность масс, но враждебность, оформленную организационно. Вопрос заключался только в том, когда произойдет слияние Католической акции Степинца с военно-оперативным крылом хорватской эмиграции Анте Павелича, и единый потенциал насилия выразится в устрашающей бойне – геноциде сербов, евреев и цыган. Возникновение связки Павелич-Степинац мы рассмотрим в следующих статьях.
[1] Архива Србије. Списак БИА. Фасцикла II.66.
[2] Жутић Н. Срби римокатолици такозвани Хрвати. «Срби сви и свуда» – «Хрватске земље без Хрвата». Београд: Српска радикална странка, 2006. С. 48.
[3] Жутић Н. Срби римокатолици такозвани Хрвати. «Срби сви и свуда» – «Хрватске земље без Хрвата». Београд: Српска радикална странка, 2006. С. 49.
[4] Милошевић З. Црква и политика: православље и друштвене реформе. Београд, 2002. С. 92-93.
[5] Милошевић З. Црква и политика… С. 94.
[6] Цит. По: Милошевић З. Црква и политика… С. 94.
[7] N.Žutić. Crkvi milije hrvatsko ime // Novosti, 7.10.2014. https://www.novosti.rs/dodatni_sadrzaj/clanci.119.html:513657-Crkvi-milije-hrvatsko-ime
[8] Архива Србије. Списак БИА. Фасцикла II.66.
[9] Жутић Н. Срби римокатолици… С. 51.
[10] Екмечић М. Црква и нација код Хрвата // Зборник Зборник о Србима у Хрватској. Београд, 1999. Књ. IV. C. 20.
[11] Горан Латиновић о коренима геноцида над Србима у НДХ-а // Српски став, 29.12.2020. https://srpskistav.com/prenosimo/горан-латиновић-о-коренима-геноцида-н
[12] Екмечић М. Црква и нација… C. 20.
[13] Trogrljić S. Katolička crkva u Istri pred izazovom… S. 476.
[14] Krišto J. Dalekosežne posljedice… S. 7.
[15] Некрасов С. Н. Либерализм как угроза физической экономике // АВУ. 2013. №4 (110). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/liberalizm-kak-ugroza-fizicheskoy-ekonomike
[16] Милорад Екмечић: Број страдалих у Јасеновцу од 500–600 хиљада минимум који се научним испитивањима доказује // Стање ствари, 3.10.2020. https://stanjestvari.com/2020/10/03/ekmecic-brojod-500-600-hiljada-stradalih-u-jasenovcu-minimum/
[17] Милорад Екмечић: Број страдалих у Јасеновцу од 500–600 хиљада минимум који се научним испитивањима доказује // Стање ствари, 3.10.2020. https://stanjestvari.com/2020/10/03/ekmecic-brojod-500-600-hiljada-stradalih-u-jasenovcu-minimum/
[18] Архива Србие. Списак БИА. Фасцикла II.66.
[19] Милорад Екмечић: Број страдалих у Јасеновцу од 500–600 хиљада минимум који се научним испитивањима доказује // Стање ствари, 3.10.2020. https://stanjestvari.com/2020/10/03/ekmecic-brojod-500-600-hiljada-stradalih-u-jasenovcu-minimum/
[20] Милорад Екмечић: Број страдалих у Јасеновцу од 500–600 хиљада минимум који се научним испитивањима доказује // Стање ствари, 3.10.2020. https://stanjestvari.com/2020/10/03/ekmecic-brojod-500-600-hiljada-stradalih-u-jasenovcu-minimum/
[21] Архив Србије и Црне Горе. Фонд 63 «Министарство правде КЈ, Поверљива архива». Фасцикла 6.
[22] Концепт тајне историје усташтва др. М.Стојисављевић // Српски став, 29.08.2023. https://srpskistav.com/prenosimo/концепт-тајне-историје-усташтва-др-м-с/
[23] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 611.
[24] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 611.
[25] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 16.
[26] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 37. Фасцикла 19.
[27] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 37. Фасцикла 19.
[28] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 37. Фасцикла 19.
[29] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 612.
[30] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 614.
[31] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 614.
[32] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 37. Фасцикла 19.
[33] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 38 «Centralno presbiro predsedništva ministarskog saveta 1929-1941». Фасцикла 16.
[34] Архив Србиjе и Црне Горе. Фонд 372. Фасцикла 16.
